Холба

Вздыхая и немея в снегах на горных перевалах,
При свете луны под сладкими звездными снами,
Над золотом тундры покрытой цветочным ковром,
Солнечный ветер, прокручивая планет орбиты,
Колышет мягко ленты счастья в бездонной лазури,
Наполняя красками и делая горы лучше и красивее,
Соединяя прошлое и будущее в один нежный рассвет.

"Холба. Тофалария".(род Чогду). Тофалары (Тофы).
Русин Сергей Николаевич
Тофалария - Большой Саян

      Ленточки Счастья. Тофалария - Тыва

      Чогду с оленями кочевал в верховья Ии. У сложного брода он слез с оленя и отрезал кусок веревки и подвязал к ветке дерева на берегу с просьбой удачно перейти реку. Дождей не было несколько дней, и вода была не большая, но брод оставался для перехода сложным. По скользким крупным камням сильными струями неслась вода. А между камнями были промыты глубокие ямы. Чогду взял длинный шест и, упираясь им о дно, не теряя равновесия, осторожно прошел по камням, а олени, цепочкой сдирая кожу с ног, скользя, оступаясь и чихая от воды, с трудом пробрались на другой берег за ним следом. После сложного брода побрели они вдоль по левой каменистой речке. По тропе стремительной реки ему часто встречались ленточки Джалама на деревьях. Ленты были из шёлковой или простой другой цветной материи, встречались и кусочки веревки, они были повязаны на деревья в разное время, и успели выгореть на солнце. Места привязывания ленточек выбирались не случайно. Здесь духи себя доброжелательно проявили. Такие места выделялись кочевниками, как почитаемые. Сюда таежники приезжали для проведения различных обрядов добывания промысловой удачи и сохранения охотничьих угодий.

      Кочуя по тропе в исток каменистого ручья, он приблизился вплотную к горе, где начинался подъем. Из-за своей крутизны, казалась тропа уходит в небо. Он любил этот тихий, милый таежный мир Тофаларии. Чогду поднимался по бесконечным извилинам тропы украшенной многочисленными чистейшими и ледниковыми озерами, водопадами со снегом и моховыми болотами. Тропа оказалась для кочевки очень тяжелая, по ней постоянно, во всех направлениях текла вода и грязь, перемешанными с камнями и корнями деревьев. Жалея уставших оленей, Чогду с грустью шел пешком. На большую высоту перевала и при крутом подъеме Чогду необходимо преодолеть 25 зигзагов – их называли «25 сожалений». Задыхаясь, пыхтя и проливая пот, Чогду с каждым шагом вспоминал прошлое. Чувство печали, скорби, раскаяния и бесплодные сожаления о минувшем, жгли упреками сердце Чогду.

      Он сожалел о не реализованных возможностях и о том, что все хорошее, так быстро проносится в таежной жизни. По глупости он наделал много плохого, но сегодня жалел о своих поступках. Он говорил себе, что если духи простят его и он взойдет на перевал, он исправится. В будущем его поступки будут благородными. Перед подошвой сложного перевала, начиналась горная тундра. Чогду остановился на стоянку у старого ветвистого кедра, к которому были приставлены шесты чума. Место было выбрано хорошее и в плохую погоду, здесь можно переждать, закрывший перевал туман, дождь или снегопад. Отдохнуть и подумать перед дальнейшей дорогой под охраной доброго духа-хранителя. Погода стояла хорошая, но Чогду дал отдохнуть оленям, развел кочевой костерок, попил чай, пошел дальше.

      Длинный, кажущийся бесконечным подъем закончился на подошве перевале, и встретила Чогду сложенная из камней пирамида Оббо, предупреждая об опасностях пути и о правилах поведения в почитаемом месте. Здесь не стоило шуметь и тревожить духов. Место было пустынное, золотисто - рододендровый участок горной тундры был желтым от цветов, а воздух был наполнен запахом свежее разрезанного яблока от багульника Саган-Дайля и озерной влагой. Чогду отдышался, удары его сердца стали спокойными. Чогду сделал ленту из ткани. Осторожно, с угрызением совести, но и испугом, оторвал из своей, пропитанной солью и потом рубашки, полоску ткани. Привязал ее к веточкам кустарника карликовой березки, и раскаявшись, искреннее попросил прощения – успокоил духов, смотрящих в его сокрушенное сердце.

      Пройдя по перевалу, он увидел на самой вершине оленный камень, давно сооруженное проезжавшими кочевниками строение, а за ним развиваются на ветвях кустарника ленточки Джалама, благодарственная жертва за благополучный переход. Все веточки кустарника были повязаны ленточками и тряпочками - на счастье. Кочевник с доброй иронией, почувствовал, что следующие шаги будут легкими и попросил здоровья для всех близких, хорошей погоды, удачной тропы. Чогду достал чистую, совсем новую ленточку, красного цвета, яркую и красивую – считая ее лучшим подношением духу-хранителю. Три раза обошел вокруг священных камней и подвязал ленточку к ветвям кустарника. Эти подвязывания он соблюдал неукоснительно, как это делали его предки, все поколения кочевых таежников, сохраняя свою уникальную и неповторимую культуру. Подвязывая ленту, Чогду называл и благодарил по имени каждого из хозяев окрестных гор, источников, озер. Он с детства помнил рассказы бывалых таежников о наделении таких мест различными духами-хозяевами гор. По преданиям они обладают тонкими свойствами души человека. По обеим сторонам сложного перевала рос редкий кустарник и горный багульник Саган-Дайля. Склоны были местами покрыты белым ягелем и кашкарой. С перевала открывался очень красивый вид на бесконечные просторы с громадами горных хребтов и острые массивы. На перевале оленей и Чогду обдувал прохладный ветер.

      Чогду осмотрелся, перевал соединял долины нескольких рек. Опытный взгляд опытного кочевого таежного оленевода и охотника. рассмотрел, что тропа разделялась на три плохо различимые тропинки, ведущие на спуск через перевал. Считая, что подношения и ленточки повлияли на безошибочный выбор правильного направления. Чогду внимательно изучал местность, стараясь не ошибиться и выбрать верную тропу. Он просил духов дать ему разум, внимание и ум. Его звала тропа уйти влево, ведущая в древности к монгольским перевалам. Засоренная камнями и заросшая карликовой березкой тропа, местами вымощенная плитами, виляла вдоль по хребту, зигзагами огибая гольцы, полого подымаясь и не круто поворачивая среди россыпей камней, огибая снежники и озера, уходила в исток левого ручья. Чогду всматривался еще внимательнее в высокогорную тундру. Тропа, заманчиво манящая вправо, на высоте выше двух тысяч метров огибала красивейшее озеро горных духов и уходила вверх среди высоких скал покрытых снежниками. Минуя глубокие вертикальные обрывы к озеру и в исток ручья, по которому можно, вернутся назад, к реке Ия, описав огромное кольцо по Центральным Саянам. Обе реки вытекали из одного озера.

      Прямо с седловины перевала по склону виднелась еще одна лента тропы. Верхняя и нижняя ее часть, идущая зигзагами над узкой крутой щелью по срезу в крутом южном склоне горы, вдоль отвесных гранитных массивов. По логу, протянувшемуся вниз, при спуске возникло сильное ощущение высоты. Необходимо было преодолеть 25 зигзагов – называемых «25 надежд». С подошвы перевала, Чогду провожала сложенная из камней еще одна пирамида Оббо. Чогду подвязал ленточку Джалама белого цвета из новой материи, ни разу не стиранной, оторванной от цельного куска ткани, из которого ничего еще не было сшито. И счастливый, приветствовал самыми ласковыми словами прекрасную природу Тувы - Край бездонного неба. Ветер развивал ленты, нашептывая духам слова Чогду. Легко кочуя с надеждой, что будет удача в дороге и успех во всех делах кочевал Чогду по тропе предков в Белогорье Тувы.